– Рад стараться, ваше величество! Прикажите наперёд погулять мне один месяц.

Царь на это был согласен и дал Никите открытый лист за своим подписом, чтобы во всех трактирах и харчевнях отпущали ему безденежно всякие напитки и кушанья

Никита Колтома пошёл по столице гулять: в какой трактир ни зайдёт – только покажет открытый лист, тотчас несут ему всё, чего душа требует. Гуляет он день, два и три, гуляет неделю, и другую, и третью; вот и срок вышел. Время к царю являться; попрощался Никита с своими приятелями, приходит во дворец и просит у царя собрать ему двенадцать добрых молодцев – рост в рост, волос в волос и голос в голос, да приготовить ещё тринадцать белотканых шатров с золотыми узорами. У царя живо готово: вмиг собраны молодцы, и шатры поделаны.

– Ну, ваше величество, – говорит Никита, – теперь собирайтесь да поедемте за невестою.

Оседлали они своих добрых коней, навьючили шатры; после того отслужили напутственный молебен, простились с градскими жителями, сели на коней и поскакали – только пыль столбом!

Едут день, и два, и три – стоит в чистом поле кузница. Говорит Никита:

– Поезжайте с богом прямо, а я пока забегу в кузницу да закурю трубку.

Входит в кузницу, а в ней пятнадцать кузнецов железо куют, молотами постукивают.

– Бог помочь, братцы!

– Спасибо, добрый человек!

– Сделайте мне прут в пятнадцать пуд.

– Сделать-то мы не прочь, да кто станет железо поворачивать? Пятнадцать пуд – не шутка!

– Ничего, братцы! Вы бейте молотами, а я стану поворачивать.

Кузнецы принялись за работу и сковали железный прут в пятнадцать пуд. Никита взял этот прут, вышел в поле, подбросил его вверх на пятнадцать сажо́н и подставил свою руку: железный прут упал ему на руку, богатырской крепости не выдержал – пополам переломился. Никита Колтома заплатил кузнецам за труды, бросил им изломанный прут и уехал.

Нагоняет своих товарищей; едут они ещё три дня – опять стоит в чистом поле кузница.

– Поезжайте вперёд, а я зайду в кузницу, – говорит Никита.

Вошёл в кузницу, а в ней двадцать пять кузнецов железо куют, молотами постукивают.

– Бог помочь, ребята!

– Спасибо, добрый человек!

– Скуйте мне прут в двадцать пять пуд.

– Сковать – неважное дело, да где тот силач, что столько железа ворочать будет?

– Я сам буду ворочать.

Взял он двадцать пять пуд железа, раскалил докрасна и стал на наковальне поворачивать, а кузнецы знай молотами бьют. Сделали прут в двадцать пять пуд. Никита взял тот железный прут, вышел в поле, подкинул его вверх на двадцать пять сажо́н и подставил свою руку. Прут ударился о богатырскую руку и разломился надвое.

– Нет, не годится! – сказал Никита, заплатил за работу, сел на коня и уехал. Нагоняет своих товарищей.

Едут они день, другой и третий – опять стоит в чистом поле кузница. Говорит Никита товарищам:

– Поезжайте вперёд, а я зайду в кузницу – трубку закурю.

Вошёл в кузницу, а в ней пятьдесят кузнецов старика мучают: на наковальне седой старик лежит, десять человек держат его клещами за бороду, а сорок молотами по бокам осаживают.

– Братцы, помилуйте! – кричит старик во весь голос. – Отпустите душу на покаяние!

– Бог помочь! – говорит Никита.

– Спасибо, добрый человек! – отвечают кузнецы.

– За что вы старика мучаете?

– А вот за что: должен он нам всем по рублю, да не отдаёт; как же не бить его?

– Экий несчастный, – думает Никита, – за пятьдесят рублёв да этакую казнь принимает.

И говорит кузнецам:

– Послушайте, братцы, я вам за него плательщик, отпустите старика на волю.

– Изволь, добрый человек! Для нас всё равно – с кого ни получить, лишь бы деньги были.

Никита Колтома вынул пятьдесят рублёв; кузнецы взяли деньги и только выпустили старика из железных клещей – как он в ту же минуту с глаз пропал! Смотрит Никита:

– Да куда же он девался?

– Вона! Ищи его теперь, – говорят кузнецы, – ведь он – колдун!

Заказал Никита сковать железный прут в пятьдесят пуд; взял его, подбросил вверх на пятьдесят сажо́н и подставил свою руку: прут выдержал, не изломался.

– Вот этот годится, – сказал Никита и поехал догонять товарищей. Вдруг слышит позади себя голос:

– Никита Колтома, постой!

Оглянулся назад и видит – бежит к нему тот самый старик, которого он от казни выкупил.

– Спасибо тебе, добрый человек, – говорит старик, – что ты меня от злой муки избавил. Ведь я ровно тридцать лет терпел этакое горе! Вот тебе на память подарок: возьми – пригодится.

И даёт ему шапку-невидимку: «Только надень на́ голову – никто тебя не увидит!» Никита взял шапку-невидимку, поблагодарил старика и поскакал дальше. Нагнал своих товарищей, и поехали все вместе.

Долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли – подъезжают они к одному дворцу. Кругом тот дворец обнесён высокою железною оградою: ни войти на двор, ни въехать добрым мо́лодцам. Говорит грозный царь:

– Ну, брат Никита, ведь дальше нам ходу нет.

Отвечает Никита Колтома:

– Как не быть ходу, ваше величество! Я всю вселенную изойду, а вам невесту найду. Этая ограда нам не у́держа… Ну-ка, ребята, ломайте ограду, делайте ворота на широкий двор.

Добрые мо́лодцы послезали с коней, принялись за ограду, только что ни делали – не могли сломать: стоит ограда, не рушится.

– Эх, братцы, – говорит Никита, – всё-то вы мелко плаваете, нечего на вас мне надеяться, приходится самому хлопотать.

Соскочил Никита с своего коня, подошёл к ограде, ухватился богатырскими руками за решётку, дернул раз – и повалил всю ограду наземь. Въехали грозный царь и добрые мо́лодцы на широкий двор и там на зелёном лугу разбили свои шатры белотканные с золотыми узорами; закусили чем бог послал, легли спать и с устатку заснули крепким сном. Всем по шатру досталося; только нет шатра Никите Колтоме. Отыскал он три рогожи дырявые, сделал себе шалаш, лёг на голой земле, а спать не спит, дожидается, что будет.

На заре на утренней проснулась в своём тереме царевна Елена Прекрасная, выглянула в косящатое окошечко и усмотрела: стоят на зелёном лугу тринадцать белотканных шатров, золотыми цветами вышиты, а впереди всех стоит шалаш – из рогож сделан.

– Что такое? – думает царевна. – Откудова эти гости понаехали?

Глядь – а железная ограда разломана; крепко разгневалась Елена Прекрасная, призывает к себе сильномогучего богатыря и приказывает:

– Сейчас на коня садись, поезжай к этим шатрам и предай всех ослушников смерти; трупы за ограду повыбросай, а шатры ко мне представь.

Сильномогучий богатырь оседлал своего